Расколотая радуга - Страница 117

117

— Объявляю вас мужем и женой и желаю произвести на свет побольше сильных сыновей.

— Какая глупая церемония, — едва слышно произнесла Эми. — Почему только сыновей?

Пропустив ее слова мимо ушей, лэрд сказал:

— Теперь можете поцеловать невесту, Кеньон. Думаю, уже не в первый раз.

Прежде чем Майкл холодно и бесстрастно прикоснулся к губам Кэтрин, казалось, прошла целая вечность. Затем он выпустил ее руку и произнес:

— Прошу прощения, но теперь, когда дело сделано, я хотел бы немного поспать, часов этак двенадцать или четырнадцать.

— И я тоже, — смущенно произнесла Кэтрин.

Лэрд со вздохом откинулся на подушки.

— Отдохну, пожалуй, и я. День был нелегким. Дэвин, позаботься, чтобы для Эми и Эшбертона приготовили комнаты.

Эшбертон пожал руку брату, сердечно его поздравил и обнял Кэтрин:

— Добро пожаловать в нашу семью.

В его голосе было гораздо больше тепла, чем в голосе Майкла. Затем он повернулся к Эми:

— По-моему, только мы с вами не собираемся долго спать. А поскольку теперь я в некотором роде ваш дядя, давайте продолжим знакомство. Попросим управляющего найти нам проводника для экскурсии по Скоалу.

— Я с удовольствием, — ответила Эми. — А сможем мы забрать мои вещи из дома Хэлдорана?

— Главный конюх охотно окажет вам эту услугу, — сказал Дзвин. — Я сделал бы это сам, но… мне не терпится рассказать обо всем Глинис. — Спасибо, Кэтрин. — В голосе его звучало волнение. — Я в себя не могу прийти от вашего благородства.

— Благородство тут ни при чем. Просто справедливость. — Кэтрин приподнялась на цыпочки и чмокнула его в щеку. — Надеюсь, вы позволите нам приезжать сюда? Я всей душой полюбила остров.

— Вы всегда будете самыми желанными гостями и на Скоале, и в моем доме, — с улыбкой ответил Дэвин, при этом его «островные» аквамариновые глаза лучились.

Все стали расходиться небольшими группками, покидая покои лэрда. Прижав к себе на секунду Эми, Кэтрин последовала за Майклом в их комнату. Ей казалось, что он сейчас гораздо дальше от нее, чем тогда, когда уехал на материк.

Пока Майкл смотрел в окно на бесшумный серый дождь, Кэтрин подошла к зеркалу и ужаснулась, увидев круги под глазами и растрепанную косу. Вряд ли кто-нибудь назвал бы ее сейчас красивой.

Она стала лихорадочно расплетать волосы, пытаясь пальцами распутывать их, и, чтобы нарушить мертвую тишину, обратилась к Майклу:

— Это вся твоя одежда? То, что на тебе? — Она подумала, что пора им снова перейти на интимное «ты» вместо сухого официального «вы». — Может быть, возьмешь что-нибудь у брата? У вас, кажется, один размер?

— Может быть.

Майкл открыл окно и впустил в комнату холодный влажный воздух.

— Необходимо отправить записку Люсьену, сообщить, что все в порядке. Не то через несколько дней он примчится сюда и не оставит от Скоала камня на камне.

На этом разговор закончился, но в стене молчания по крайней мере была пробита брешь. Кэтрин взглянула на кольцо с печаткой, заменившее ей обручальное, где было изображено фамильное оружие Кеньонов, своего рода герцогское благословение. Но что с Майклом?

— Столько событий произошло за последние несколько дней, — тихо сказала Кэтрин. — Просто не верится, что мы муж и жена.

Но вместо ответа она услышала ужасные хрипы, от которых кровь стыла в жилах. Стремительно повернувшись, Кэтрин увидела, что Майкл скорчился, одной рукой вцепившись в спинку кровати, а другой хватаясь за грудь.

— Боже мой, Майкл! Что с тобой?

— Ничего особенного… приступ астмы, — задыхаясь, ответил он.

Он добрался до окна, распахнул створки, и в легкие стал поступать прохладный морской воздух.

Кэтрин схватила графин, налила в стакан воды и протянула Майклу:

Он в два глотка осушил стакан, вернув его Кэтрин и, держась за спинку, осел на пол, серый от напряжения, с пульсирующей на шее жилкой.

— Все в порядке. Честное слово. Но — о Боже! — второй приступ за неделю! Я разваливаюсь на части, — простонал Майкл.

Кэтрин, как и подобает образцовой сиделке и преданной жене, опустилась рядом с ним на колени.

— Второй? — словно эхо, повторила она.

— Второй. Когда Стивен нашел меня в Великом Эшбертоне, было еще хуже. — Лицо его снова напряглось. — Как после смерти матери.

С болью подумав о том, что это их брак так повлиял на Майкла, Кэтрин спросила:

— А что сейчас послужило причиной приступа? Страшная усталость, стрессовое состояние или поспешная женитьба?

Майкл был слишком измучен, чтобы лукавить, и, остановив на ней проникновенный взгляд, ответил:

— Никогда в жизни я ничего не желал так страстно, как стать твоим мужем.

— Это правда? — Сердце Кэтрин едва не выскочило из груди. — Значит, ты женился на мне не из чувства долга?

— В данном случае долг и любовь дополняли друг друга. Кэтрин никак не могла успокоиться и снова спросила:

— Почему же ты выглядишь так, будто тебя приговорили к повешению?

Его губы скривились в улыбке:

— Потому что я знаю, как сражаться, но не знаю, как быть счастливым.

Он сказал чистую правду. Майкл, как никто другой, умел любить и быть любимым, не умел только выражать свои чувства. И если Кэтрин удастся достучаться до его сердца и пролить бальзам на израненную душу, он будет ей принадлежать безраздельно.

Господи! Помоги найти нужные слова! И Кэтрин в раздумье проговорила:

— Как-то один мудрый человек мне сказал, что мои страхи появились не в одночасье и не в одночасье исчезнут. Так и разбитое сердце. — Она склонилась к нему и нежно поцеловала. — Ты был мудр и терпелив и излечил меня от моих страхов. Позволь мне отплатить добром за добро. Я залечу твои сердечные раны. Пусть не сразу, со временем. Научу быть счастливым. Только разреши мне любить тебя.

117